Не хочется больше войны, ни с кем и ни с чем.
Хочется мира в мире, всепрощающей любви, сладкой хмельной свободы,
но войною бьёт под дых и опрокидывает навзничь.






...А тебе семнадцать, и тебе твердят: беги, торопись, хватай то, за что ещё не схватились.
Тебе твердят: добивайся, рви жилы, стремись к заоблачным вершинам, обгоняй тех, кто волочит
свой хомут по левую руку от тебя. Тебе твердят, что сейчас самое время.
А тебе семнадцать, и ты считаешь, что сейчас самое время немножко сойти с ума.
Гулять душными майскими ночами и разбавлять кока-колу коньяком.
Курить крепкие, срываться в рассветы, бить морды, рвать гитарные струны и голосовые связки.
Поехать в Питер и пожить в хостеле, где в комнате нет даже окна, выпить первую в своей жизни стопку водки.
Ты считаешь, что сейчас самое время взорваться пёстрыми осколками, щиплющими душу высокими нотами,
вклиниться в тот поток, куда ты так давно мечтал попасть; ты считаешь, что тебе нахер не нужны монотонные
речи об ответственности и финишной прямой; ты считаешь, что имел всех, кто ещё хоть раз велит тебе остепениться.
Ты хочешь любить и ненавидеть весь мир, ты хочешь в леса, упасть в высокую траву, в её душное, изнывающее от зноя
томление, вдохнуть всей грудью и закричать; ты хочешь прыгать через костры и объездить полмира, хочешь бессонных
и очень звёздных ночей, хочешь пить шотландский эль, и танцевать, танцевать до изнеможения, пока небо не упадет тебе под ноги...


Война... она никогда не закончится, но ведь и биться до победы нам не впервой?
"Ты подашь руку.
Возьму обе.
Ничего мне больше не надо."