Мне иногда бывает жаль того времени, когда мы играли с оттенками чувств, а не с самими чувствами, с которыми играть не следует.

Я часто ловлю себя на мысли, что во многом ты был прав, мой не очень добрый учитель.
Если бы мы все еще писали друг другу письма, как тогда, долгие и откровенные, вытряхивая наизнанку собственные головы, - но не души, - я рассказала бы тебе, что твоя ученица превзошла тебя пусть не во всем, но в очень важном.
И все же.
Ты учил меня, что зерна от плевел необходимо отделять до того, как их шелуха налипнет на тебя и опутает вязкой смолой.
Ты говорил, что для тебя это дикость - видеть подобное обращение, даже варварство в какой-то мере, что так - нездорово, и, увы, по прошествии некоторого времени неотделимо от каждодневной действительности. Я твердила себе, что уж в этом ты ошибаешься, что под вуалью роли, которую человек позволяет тебе увидеть, всегда можно отыскать актёра.
Ты часто ошибался, но не в тот раз, когда сказал мне это.
Я так рада, что ты научил меня не срастаться с маской, всегда помнить свое лицо (пусть и ты сам своё порою забывал), уметь восстанавливать его по осколкам, бережно и с любовью.
Я счастлива, что благодаря твоим наставлениям я научилась проделывать то же самое с другими людьми. Теперь это мой талант и моя же гордость.
Однако тем горше видеть воплощение твоих уроков, в которых кнута было больше, чем пряника, совсем рядом с собой, на других, бывших когда-то добрыми знакомыми, и беситься от бессильной злобы, от невозможности что-то сделать.

Мне правда жаль, но ты учил меня и тому, что временами лучше наблюдать со стороны, не бросаясь грудью на остриё копья и не волоча на себе пропащих.